Дело было давно в прошлом веке во времена СССР. С глубокого детства Алексей Дмитриевич страдал сильной близорукостью, ему даже хотели дать инвалидность. Несмотря на сей печальный факт, он окончил школу, отучился в МИФИ, стал физиком и женился на сокурснице Зине. Всё у него складывалось хорошо, только зрение за годы учёбы совсем упало. Линзы в его очках были такими толстыми, что за ними не было видно глаз. Тем не менее, он устроился на хорошо оплачиваемую работу в НИИ, потихоньку карабкаясь по служебной лестнице, дорос до заместителя начальника отдела. Зина родила ему прекрасных близнецов. Слабое зрение мешало видеть жизнь во всех её красках, и Алексей Дмитриевич стал выбирать врача способного вернуть ему эти самые краски. Первый же врач, найденный по большому блату увидев своего пациента, ввернул:
- Любезный, да как Вы вообще сюда добрались?!
От его услуг он отказался сразу. Второй эскулап выписал ему двое очков для близи и дали, а так же предложил третий вариант очки с двойными стёклами, где каждая линза разделена на две части, верхняя для дали, нижняя для чтения. Алексей Дмитриевич сделала себе такие очки, и чуть окончательно не лишился зрения, ибо запутался, когда и куда ему смотреть, а после того, как чуть не попал под проезжающий мимо автобус, отказался и от этого варианта. Совсем было расстроился, но тут ему в газете попалась на глаза статья о лазерной коррекции зрения.
- Аха, - подумал он, - лазерная хирургия глаз. Дешево. В стоимость операции входят тросточка и собака-поводырь, - однако мысль о лазере запала глубоко.
После консультации ему предложили лечь на две недели в больницу, потому что при его потере зрения ему нужно было делать четыре операции, по две на каждый глаз. Он решил не тянуть, и через неделю взяв отпуск за свой счёт, лёг в больницу.
Ранним утром в НИИ, где работал Алексей Дмитриевич, случился переполох. Первой наткнулась на некролог любовница. В холле стояла большая тумба, накрытая красной бархатной тканью. На ней фотография Алексея Дмитриевича, перечеркнутая черной лентой. Внизу приклеена бумажка с годами рождения и смерти любимого мужчины. Рядом с фото в гранёном стакане стояли три красные подвявшие гвоздики. Люба закрыла руками лицо и заплакала, она даже предположить не могла, что глазная операция может привести к такому печальному концу. Она не ездила в больницу, опасаясь встречи с женой, и ничего не знала о страданиях Алексея Дмитриевича. Душа её рвалась на части. Перед глазами стоял он живой и невредимый, ласковый и щедрый. Их встречи мелькали перед её глазами. И вот сейчас она стоит перед красной тумбой и никогда Алексей Дмитриевич не вызовет её к себе в кабинет.
Пока она плакала, сзади собралась большая толпа притихших сотрудников. Кто-то осторожно тронул её за плечо.
- Мужайся, - услышала она шепот попытавшейся её поддержать подруги Марины, - вчера Антон Сергеевич позвонил в больницу узнать, как дела у твоего шефа, сообщили, что он в морге.
- А-а-а…- зарыдала в голос Люба, - зарезали на столе. Врач не может стать по-настоящему хорошим, пока не убьет одного или двух пациентов. Наверное, ему в глаз уронили ножницы или дали сильный наркоз и он не проснулся.
- С таким некрологом только жить и радоваться, - услышала Люба голос главбуха Риммы Павловны, - гениальный физик, отличный семьянин, - покосилась на Любу, - спортсмен, а ведь и правда равных ему в шашках не было. Эх…загубили такого человека.
- Некролог - самая лестная служебная характеристика, - добавил к её замечанию подошедший к сотрудникам Антон Сергеевич.- Жаль беднягу. Не плачьте Любовь Валентиновна, такова жизнь. Хотел зрение исправить, чтобы Вас лучше видеть, а эвон как вышло.
- Да-а…, - ещё громче всхлипнула Люба, - лежит сейчас на столе с биркой на ноге и ничего не чувствует. У него между прочим двое детишек. Каково сейчас его Зине. Надо ей позвонить.
- Только не Вы, - встрепенулся Антон Сергеевич, - ей и так сейчас тяжело, а тут Вы как снег на голову. Уверен Зина не знает о вашем романе. К тому же, какой пример для его мальчишек. Увольте, я сделаю это сам. Вечно руководству нужно бросаться на амбразуру. Вы лучше Любовь Валентиновна соберите деньги с сотрудников. Окажем семье материальную помощь.
Пока шеф говорил, а сотрудники подсчитывали в уме сколько с кого сдерут сзади кто-то начал яростно работать локтями пробираясь к тумбе. Люди замерли. Алексей Дмитриевич застыл перед своим фото с чёрной ленточкой. Единственное, что их различало с портретом это наличие очков. На портрете Алексей Дмитриевич сидел с биноклем на носу. Серьёзный и трогательный работник отдела разработчиков. Теперь же по привычке щурил глаза.
- Что это? – спросил он, багровея.
- Это Вы, - нашелся Антон Сергеевич.
- Вы так хорошо получились на этом фото, - подхватила Римма Павловна, - как живой.
- А я что мёртвый? - спросил Алексей Дмитриевич, - что это вы здесь придумали?
- Это какая-то ошибка, - попытался вставить слово Антон Сергеевич. Видите ли, вчера я сам лично звонил в больницу и мне сказали…, - он не решился договорить, глядя в лицо своего заместителя.
- Понятно, - вставил мертвец. - Похоронили заживо и теперь собираете на цветочки и веночки. Да ладно, я не обижаюсь, теперь я всё вижу и у меня отличное настроение. Господа, можно идти работать. Цирк окончен.
Люба вытерла слёзы и готова была броситься на шею ожившему, но постеснялась сотрудников и лишь погладила Алексея Дмитриевича по руке. Остальные недовольные шоу медленно разбрелись.
Обедать с Любой, как и обычно, Алексей Дмитриевич не пошёл, сегодня он взглянул на любовницу со стороны, только теперь он смог хорошенько её разглядеть.
- Зина то моя, красавица. Вредно лечиться у окулиста, - подумал он, включая селектор. Возвращаюсь в родные пенаты.
