Занесла меня нелегкая в Дом романса. Ни за что не отправилась бы на конкурс романсистов, если бы не знакомая поэтесса, уж очень ей хотелось показать свои стихи. Дело в том, что судят романс по трём номинациям – автор стихов, автор музыки, исполнитель. В прошлом году она сунулась на конкурс сама без исполнителя и её с трудом допустили, а так как у неё знакомых певиц обладающих академическим голосом и пишущих свою музыку нет, она и решила привлечь меня. Честно говоря, подозревала, что мне там не место, но пошла на поводу. Подали заявку.
Встретились мы с ней в метро, а у меня внутри словно бесенок скачет:
- Какого черта, ты туда идёшь? Нечего тебе там делать. Наверняка в конкурсе участвую серьезные исполнители, обладающие академическими голосами. Куда лезешь со своей гитаркой, но…раз согласилась, иди, не сворачивай, - и мы отправились покорять музыкальную вершину.
Дом романса понравился огромное фойе, упоительный буфет с вкуснейшими булочками, кое-кто из певцов во фраках уже разминался перед конкурсом коньячком. В фойе голосила под рояль какая-то дама в вечернем платье, оказалось, она распевалась со своим концертмейстером.
- Тьфу, гитару не подстроишь, - чертыхнулась я и ушла с тюнером на улицу. Правда, там шумели машины, но это было лучше, чем голос на ультразвуке. Подправив струны, вернулась. Выпили с поэтессой чая и конкурс начался. Вот что было интересным, так это тот факт, что конкурсантов в зал не допускали, пока они не пропоют на сцене. В фойе народу было гораздо больше, чем в зале. Жюри в количестве восьми человек сидели на третьем ряду и буравили соревнующихся.
Первой вышла певица из Санкт-Петербурга, она специально приехала для участия в конкурсе - высокая, худая, белокурая с длиннющими руками, шеей и сильным оперным голосом. Взмахнув лебедиными крыльями, вокалистка сразу же взяла какую-то немыслимо высокую ноту и улетела ещё дальше. У меня зазвенело в ушах. Уже после первого куплета, я поняла, что это не мой вид спорта по многим параметрам. Во-первых, судя по шуршащим платьям дам и фракам мужчин, здесь соревновались оперные и полуоперные исполнители, они все ходили парами со своими концертместерами. Бардам тут ловить нечего. Во-вторых, сам по себе рояль и оперный голос, очень громкие и после них акустическая гитарка с обычным голосом звучали на порядок тише. Всё равно, что крик о помощи из глубокой ямы, куда ты по неосторожности имел счастье залететь. В-третьих, судьи оценивали именно академический вокал и серьезную фортепианную, скрипичную или гитарную партитуру, коей у меня не было и не могло быть. В-четвертых, окончательно и бесповоротно поняла – оперное пение, не прельщает ни под каким соусом. Одну песню могу послушать, две, на третьей, хочется почистить ватными палочками уши.
Тем временем конкурс продолжался. На сцену поднялась баба Яга в черном с позолотой платье, с крючковатым носом, горящими угольями глазами и выдала приличную трель, которая вылетала из старческого горла переливами и звучала странно. Такой экземпляр мог напугать кого угодно. Оперные старушки оказались ещё способными не один раз взбрыкнуть. Следом за Ягой вышла девочка в бальном платье, она смотрелась после старухи словно младенец, приготовленный к посажению в печь. Розовощекая, ясноглазая, с ангельским голоском. Я бы ей за смелость тут же приз дала, впрочем, ей его и дали позже, как самой молодой участнице конкурса. За ангелом на сцену поднялась дама средних лет с серебряной шеей, у неё выше декольте сверкало всё. Блеск ослеплял и судей, и зрителей, народ не знал, куда ему смотреть на объёмный бюст, где красиво притаился крупный светящийся камень, на трясущиеся брильянтовые серьги или ярко-красные губы, открывшиеся крайне широко. Создавалось ощущение, что когда она возьмёт воздух, вся судейская коллегия будет втянута внутрь её объёмных недр и конкурс, судить будет некому. Перед моим выходом на сцену поднялась женщина-цветок. Её ярко-васильковое платье вызвало зависть у всех представительниц слабого пола. Дело было не в цвете, дело было в огромном цветке, прикрывавшем пупок и грудь чаровницы. Это был один большой василёк, с маленькой головкой, поющей о кознях и мести брошенной женщины.
Мой номер был шестым. Кто бы сомневался. Вышла с тоской во взгляде на сцену, поставила под ногу педальку, специально купленную в музыкальном магазине и посмотрела в глаза судей. Оперные тузы смотрели на меня с нескрываемым интересом и почему-то улыбались. Я тренькнула струнами и в нормальном бардовском стиле отыграла свою песню. После пышногрудого василька, мой голос зазвучал простуженным, назойливым комариным писком.
- Не позорься, Оля, - сказала себе, заканчивая последний куплет. Это, конечно, не плохо, что ты здесь в роли шута, но как-то напрягает. Соревнуйся в своей спортивной группе, а не с консерваторскими ассами. Раздались жидкие хлопки, это моя поэтесса и ещё парочка заснувших зрителей по энерции вспомнили о ладошках. Пришлось ретироваться и с нетерпением дожидаться других бардов. Их было всего три человека. Старенький дедушка с цыганским строем гитары, беззубый, шепелявящий и явно пребывающий в начальной стадии маразма, профессиональный гитарист, поразивший всех своими пассажами в отношении гитарной игры, но не умеющий петь и молодой рок-музыкант весь в белом, весьма красивый собой. Собственно из всей нашей гоп-бард-команды он и выглядел приличнее всех, ему дали приз зрительских симпатий, что и неудивительно учитывая, что в основной массе в конкурсе участвовали женщины. Был ещё один смешной поэт, у которого не было ни песни, ни концертмейстера. Этот каким-то чудом прорвался на сцену и даже успел продекламировать стихотворение, но был согнан с пьедестала при попытке зачитать второй опус. Ему светил не приз, ему светило в глаз, спасло его, то обстоятельство, что в жюри люди собрались серьёзные и, кроме того, что администратор пожурила его за самоуправство, больше он ничего не получил. Действо продолжалось три часа. Потом судьи удалились на двадцать минут и зачитали результаты. Как и следовало ожидать барды кроме щелчков ничего не получили, говорят в прошлом году одному все же дали приз, но в этот раз он почему-то не пришёл, наверное подумал – снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает. На том всё и успокоилось. До сих пор не пойму, какую порчу на меня навела поэтесса, что сумела затащить на этот конкурс. Ну, да ладно, опыт получен. Да здравствует романсиада.
Когда финансы поют романсы, начинаются реверансы
Леонид С. Сухоруков
